|
Если честно, то – в продолжении поставленной в «Куда меняется мир? И почему…» темы о неизбежности фундаментальных изменений жизни человека для обеспечения его выживания – позволяю разобрать поподробнее один частный аспект данной проблемы. А именно: то, что будет происходить – а точнее, уже происходит – с такой сферой человеческой деятельности, как образование. А ведь тут реально уже идут революционные изменения – и только наша инерция мышления мешает нам а) их увидеть б) адекватно на них отреагировать.
Итог – практически «образовательная катастрофа» по всему миру. Включая РФ, в которой уже очевиден дефицит специалистов, и совершенно очевидно, что в ближайшем будущем ситуация окажется только хуже. При том, что объективно те же самые имеющиеся условия, те же самые социальные и прочие изменения могли бы – в случае гипотетической адекватности реакции – дать невероятный положительный эффект в описываемой области! Да, именно так: мы – теоретически – могли бы получить огромное количество не просто квалифицированных кадров, а кадров, способных к невозможной ранее гибкости и эффективности мышления! Но вместо этого получает унылую массу «универсальных потребителей», которые очень хорошо умеют «выбивать себе зарплату», но очень плохо – что-либо делать. (В особенности делать что-либо реальное.)
Однако пойдем по порядку. И, прежде всего укажем на то, что в течение последних трех-четырех тысяч лет главной задачей «образования» было одно: передача знаний. Это стало настолько банальным, что фраза «школа – источник знаний» или «люби книгу – источник знаний» воспринимается большинством как что-то наподобие «Волга впадает в Каспийское море». Как говориться: ну впадает – и впадает, нам то что? Но это было – а точнее есть – представление ложное. Потому, что как раз сейчас «совершенно неожиданно» стало понятным: насколько же такое представление ошибочно. В текущих реалиях, конечно.
Точнее сказать, понятным это стало несколько ранее – лет сорок назад, думаю, если брать реалии нашей страны. Потому, что уже тогда количество доступных обычному человеку знаний очень резко «поперло вверх». Да, именно так: еще в 1920 годах «покупка книги» была событием – книги традиционно стоили дорого. (Тогда для решения этой задачи было введено печатание дешевых брошюр на плохой бумаги плохой печатью – и они, эти брошюры, разлетались как горячие пирожки.) Библиотек было мало относительно «общей массы населения» – настолько, что «брать книгу на дом» тогда было почти невозможно: читали исключительно «в помещении». (Ну да, а вдруг не вернут печатное изделие ценой как минимум в 1/10 средней зарплаты?)
Журналы и газеты, кстати, так же читали в значительной части «на местах» – потому, что, конечно, оные дешевы. (Газеты, к журналам это не относится.) Но вот напечатать данные издания в достаточном для всех желающих количестве было просто невозможным. Ну, и да: навыки чтения – они так же были не сказать, чтобы распространенными. (То, что именовалось тогда «умением читать», было по сути, умением «читать по слогам», медленно. Именно поэтому даже в 1930 годы в рабочих, а в особенности крестьянских клубах было распространено «общественное чтение» тех же газет – «со слуха» большая часть воспринимала лучше.)
Но уже к концу 1960-началу 1970 годов это положение изменилось. И потому, что полиграфическая промышленность совершила огромный рывок – например, в СССР в 1930 годы было издано книг порядка 300 млн. экземпляров, а в 1970 – уже 1,8 млрд. экземпляров. (Рост в 6 раз.) Для журналов рост был еще больше – с 250 млн. до 3 млрд. экземпляров (более чем в 10 раз). Для газет – с 7 млрд. до 35 млрд. штук. Ну и т.д., и т.п. И потому, что появились иные источники информации: радио и телевиденье. Ну да: в 1920 годах те же радиоприемники были еще в «следовых количествах», а в 1970 годы телевизор был уже у 80% семей. (Не было его там, где невозможно было вещание – в глухой тайге, степи, тундре и т.д.)
Кстати, тот факт, что по ТВ тогда показывали «лишь 2 программы», тут мало что меняет: человек, в любом случае, смотрит только одну «картинку». Так что вопрос о «телезависимости» встал уже в это (1970 годы) время. Впрочем, ладно – тогда еще это не было «зависимостью» в современном понимании, однако в качестве источника информации «эфир» уже выступал в значительном количестве.
На этом фоне роль «школы, как источника информации» упала где-то до нуля! Ну да: это раньше для того, чтобы «овладеть знаниями», надо было искать способ «послушать знаменитого мудреца». Или, в крайнем случае, почитать – в читальном зале столичной библиотеки, конечно – немногочисленные книги. (То же Циолковский учился именно в Московской библиотеке – читал там учебники по физике, математике, химии и т.д.) Теперь же – в условные 1970-80 годы – в любом городке можно было найти практически ВСЕ по ВСЕМ темам. Начиная с букваря и заканчивая Ландау-Лившецем. (Ну ладно – для написания кандидатской тогда ЕЩЕ приходилось книги заказывать. Но вот институтский курс был в свободном доступе очевидным образом.)
Про современность и говорить не стоит: любые знания можно получить, даже не выходя из дома. Причем в любой форме – от тех же учебников (Ландау-Лившиц) до любых видеороликов с 3Д-моделями и лекций мировых знаменитостей. Набери в браузере, нажми кнопку – ну, иногда, конечно, надо платить, но то же самое есть и на бесплатных источниках, стоит только получше поискать – и получай все, что хочешь. Если хочешь, конечно...
Если! Потому, что как раз этого «если» становится все меньше и меньше. И началось указанное еще в «тех самых» 1970 годах, когда информационный вал накрыл среднесоветского школьника или студента. (Пока говорим про нашу страну.) Сейчас же... в общем, все очень печально. Например, как показал «дистанционный эксперимент», даже студенты – просто находясь вне «институтских стен» – как правило, на учебу «забивают», усваивают материал много хуже, нежели при очных методах. (И это при том, что физически – с т. з процесса передачи информации – просмотр лекции по монитору еще оптимальнее, нежели прослушивание ее, находясь в аудитории.) Школьники же, переведенные на «дистанционку», как правило, не учатся вообще.
Но даже будучи помещенными в «специально построенные помещения», указанные выше школяры всех возрастов показывают гораздо более слабый процесс «усвоения знаний», нежели их предшественники 20, 40, или 50-летней «давности». А ведь тут мы не указали огромное количество иных факторов, которые у «текущих» гораздо благоприятнее – начиная с того, что сейчас тупо меньше детей в классах, нежели в каком-нибудь 1978 году, и заканчивая тем, что сейчас (в принципе) наличествует гораздо большее число педагогических методик. (Например, еще в 1950 чуть ли не главным методом «вколачивания знаний» был пресловутый «отцовский ремень» – хотя и учитель мог указкой по рукам съездить. А теперь даже в сельских школах есть штатный психолог, есть огромное количество методистов, есть многочисленные и часто дорогостоящие «неклассные работы», есть заботливые матери, способные помочь, наконец. А не так как в указанные 1950-е, где было по 8 детей в семьях, да еще и скотина даже в городе.)
То есть, как уже говорилось не раз, современные дети – и не дети – учатся в таких идеальных условиях, в которых ранее не учились даже царевичи. (В любом случае мультимедиа-роликов у последних не было. И собирать роботов они не могли. И даже велосипеды у «наследников престола» были без скоростей.) Но результат этого оказывается гораздо более худшим часто, нежели у выпускников сельских школ прошлого! (В плане способностей выпускников к исполнению общественно-полезных действий. В том числе и в меняющихся условиях: так, инженер условного 1965 года выпуска в своей «трудовой жизни» (с 1965 по 2005 год) мог «пережить» 6 (шесть) поколений элементной базы – лампы, транзисторы, ИМ, БИС, микропроцессоры и микрокомпьютеры. И прекрасно со всем этим работать А для современного инженера смена одного протокола на другой – уже проблема, требующая переобучения.)
В общем, парадокс – как и везде в нашей жизни: чем лучше, тем хуже! Точнее, как уже говорилось: добро всегда производит зло, а победа – поражение. С одним дополнением: если ничего не делать! Потому, что если делать – то есть, если начинать бороться с будущим поражением уже сразу после победы (вместо того, чтобы отдыхать на лаврах), то можно будет пройти этот «цикл» с минимальными потерями. Впрочем, данный момент уже – тема совершенно иного разговора.
Итак, как уже было сказано, основная проблема текущей образовательной системы состоит в том, что она... делает совершенно не то, что нужно делать. А то, что делала всегда – начиная с Древнего Египта и заканчивая периодом Ликбеза. Именно же: старается «дать знания». То есть, некую информацию об окружающем мире. Тогда, как именно этой самой информации у современного человека – выше крыши. И в реальности ему нужно не ее получение, а, скорее, обратный процесс.
Состоящий в построении мощнейших «информационных фильтров», отделяющих реально необходимое от всего остального. Но как раз эту задачу образовательная система не решала НИКОГДА, и поэтому технологий для ее обеспечения не имеет. (Ну понятно: еще сто лет назад любой врач, например, мог читать все имеющиеся в мире статьи на медицинскую тему. Ладно, не все – но наиболее важные. Сейчас же даже по своей специальности он читает только то, что требуется стандартом. Всё!) Отсюда вытекает и ее – этой самой системы образования – вопиющая неэффективность. Причем, неэффективность, вовсе не снижающаяся от внедрения новых технологий – а, скорее, наоборот.
Кстати, сделаю небольшое отступление: это касается не только образовательной системы, но и вообще, всего! Потому, что если чего в нашем мире и переизбыток – так это информации, причем информации верной, реальной. (Лжи, конечно – так же не переизбыток даже, а гиперизбыток, но пока этот момент рассматривать не будем. О нем будет сказано уже отдельно.) Отсюда должна проистекать одна простая мысль: работа по направлению «дать кому-то информацию, которой у него нет» – бессмысленна. Да, да, именно так: и вся «просветительская деятельность», и различная «агитационно-пропагандисткая работа» в текущей реальности давно уже потеряла всякое значение. И вообще, самая глупая из всех возможных целей сейчас – это цель «раскрыть глаза», «дать истину».
Ведь эту истину – при желании – любой человек может получить легким движением пальцев. Ну ладно – пускай еще потратит некие усилия по отфильтровыванию лжи, но все равно, какого-либо дефицита «знаний о том, что есть на самом деле», сейчас нет. Поэтому, например, надо прекратить думать, что «кто-то чего-то не знает» – начиная с основ марксизма и заканчивая тем, кто реально раздувает военные конфликты. Нет-нет, в основном все всё знают - и то, на чем основано богатство миллиардеров, и то, за что реально идут войны - но действуют так, будто «не знают». Потому, что считают это выгодным – для себя как минимум. (Как население Германии в свое время уверяло, что «мы не знали про концлагеря». Даже если речь шла о работавших там людях.)
Впрочем, завершим данное отступление – в данном посте речь-то идет не об этом. А о том, что современная образовательная система – которая (о, сюрприз!) выступает всего лишь развитием «исторической образовательной системы» – по существу, «настроена не на то». Потому, что главной ее «настройкой» выступает «обеспечение доступа к информации» – не важно, в виде учебников, дополнительной литературы, лекций, описания опытов или реалистичных 3Д-моделей. В то время, как как раз это современный человек имеет не в избытке даже – а в сверхизбытке. И в принципе, он может легко «пройти путь» от овладения азбукой до проектирования микропроцессорных систем, даже близко не подходя к «образовательным учреждениям».
Но при этом он, во-первых, не знает, какой ему путь проходить – то есть, как уже было сказано, не имеет тех фильтров, которые позволят ему отсеять триллионы бит ненужной информации. (Ну ладно, все убеждены, что тригонометрия – не нужна, отбросим ее. А, скажем, объектно-ориентированное прораммирование? А помню времена, когда из всех утюгов неслось: это – передовитая отрасль, дающая большие зарплаты. Ну, а теперь... (А теперь, кстати, в тех же США оказывается, что необходимы... лица, знающие язык Кобол? Ну да: оказывается, жизненно-важные системы написаны на нет. Вы помните про «язык Кобол»? Его вообще кто-то изучал после 1970 годов?)
А, во-вторых, современный человек, в общем-то, вообще не уверен, что ему надо чего-то изучать. Потому, что он и так неплохо устраивается в жизни: например, в том же ЕС до сих пор можно жить на пособия лучше, нежели на половину предлагаемых зарплат. Ну, и вообще, популярные тиктокеры, звезды OnlyFans и рэп-исполнители обходятся без образования вообще... Впрочем, что самое неприятное, в общем-то данная проблема возникла задолго не только до появления Тик-тока, но и до возникновения Интернета. (Как уже было сказано, начало «образовательного кризиса» датируется 1970-ми годами.)
То есть, вот уже почти полвека люди «не знают, для чего учиться». До этого знали, а после этого – нет. И чем дальше, тем ситуация усугубляется. (Разумеется, речь идет исключительно о статистических проявлениях – отдельные личности вполне могут выстраивать собственную образовательную стратегию где-то с уровня средней школы. Но именно что отдельные.) Поэтому никакие «усовершенствования образовательной системы» тут не помогают, а, скорее, наоборот. (Увеличения потенциальных возможностей для получения знаний увеличивает и сложность постоянного выбора – то есть, еще более перегружают и так уже до предела «перегретый» необходимостью выбора мозг.)
Почему так происходит? Да очень просто, никаких тонкостей особых тут нет. Дело в том, что – опять же – в течение многих тысяч лет сама труд, в общем-то, делился на две категории. На труд «физический» – как правило, не ценяшийся вообще, и поэтому добровольно никогда не выбираемый. И труд «умственный», который, напротив, был крайне редок, ценен и если человек имел возможность заниматься им, то он должен был им заниматься просто по определению. Проще говоря, даже банальный писарь в каком-нибудь «заштатном городишке» жил уже в разы – если не на порядок – лучше крестьянина. (Богатые крестьяне могли получать больше – но и вкалывать им приходилось так же много больше.)
Что же касается «человека с высшим образованием», то тут даже говорить что-то смешно: скажем, инженер в 1900 году имел уровень жизни, сравнимый с уровнем жизни землевладельцев или капиталистов. (Про писателей вообще говорить не стоит – Лев Толстой, например, получал за свои романы денег много больше, нежели был доход с его немалого имения. Или вот Хемингуей, будучи начинающим автором, мог спокойно жить в Париже, пить и есть вдоволь, ходить по театрам и т.д., пиша лишь небольшие рассказы. Но «писательский рай» – это особый случай, его надо рассматривать отдельно.)
То есть, в общем-то, мотивация «учиться» задавалась автоматически: обучишься – будешь вести сытую и нетяжелую жизнь. (Ну, и да, тут надо еще прибавить то, что само получение информации» в условиях «информационной недостаточности» имеет очевидную ценность – когда из всех «развлечений» лишь партия вист с давно надоевшими соседями, любая книга выглядит сокровищем.) Не выучишься – будешь работать тяжело и долго, и умрешь молодым. Причем, каждый ребенок в каждой стране видел указанное с раннего детства. (Вне того, в какую страту он входил.) Всё! Больше ничего не надо.
Но с середины прошлого века «умственный труд» стал массовым, потерял уникальность – и, соответственно, высокую оплату. Что, во-первых, уничтожило его высокую престижность, во-вторых же – уничтожило высокую потребность в нем. (То есть, если ранее лицо с в/о могло даже не думать про безработицу, то сейчас...) Собственно, отсюда и вытекает первый момент «уничтожения мотивации» к учебе: стать «лучше других» просто пройдя через вуз, уже не получится. Второй же момент – это уже указанный переизбыток информации. В результате чего современный человек, например, читает «книги по специальности» через силу, потому, что его заставляют. (А ранее, как говорилось уже, делалось это с удовольствием, для удовлетворения информационного голодания.)
Поэтому да, кризис! А точнее, не кризис даже, а настоящая образовательная катастрофа, сравнимая с демографической. Потому, что, формально, конечно, в образование вваливается огромное количество средств. Но, во-первых, тратятся они не бессмысленно даже – а вредно: увеличивать информационное давление на человека уже нельзя, это только «отупляет» его. А, во-вторых, «мотивационную систему» все эти изменения не затрагивают – и все возможности по «увеличению числа знаний» пролетают мимо большей части населения. И поэтому одновременно с ростом оснащенности школ и вузов, одновременно с ростом числа преподавателей и студентов растет и число людей, которые оказываются не способны даже к тому, что еще сто лет назад было нормой для лиц со средним (!) или, даже, «полным начальным» образованием!
Что поделаешь: кризис – он кризис и есть! А точнее, Суперкризис, а еще точнее, перелом такой глобальности, которой не было чуть не со времен «городской революции» V тысячелетия до Р.Х.И «так просто», за жалкие сто лет он не преодолевается. Так что не стоит особо отчаиваться – наступит время, и все указанные проблемы будут устранены. Причем, пути для решения их (проблем) уже имеются, и вопрос только в том, что лежат они за теми рамками, которые «исторически» определены для образования.
Но об этом надо будет говорить уже отдельно.
Итак, как уже было сказано, основные проблемы в текущей образовательной системе проистекают из того, что последняя упорно пытается делать то, что делала веками (тысячелетиями) – а именно «давать знания». В то время, как сейчас эти знания – то есть, информация о чем-то – давно уже утратили всю ценность. И важным очень часто является обратное – ограничение поступающей информации для субъекта. (Недаром «сильные мира сего» часто практикуют в общем-то понятную – хотя и в значительной мере чисто ритуальную – практику лишения своих отпрысков доступа в Интернет.)
А вот то, что реально важно сейчас – и будет еще более важным в будущем – так это «мотивация». То есть, понимание, что надо указанные выше знания получать – и главное, умение заставить себя это делать. То, что ранее – во всю классическую эпоху – реализовывалось «автоматически», безо всяких усилий. (В отличие от получения самих знаний.) Но сейчас оказалось более, чем важным, и уж конечно, более важным, нежели доступ к любой нужной информации. То есть, современная условная «школа» должна давать вовсе не знания – а потребность в их получении и умение их получать.
Но как раз этого «традиционная схема» – с аудиториями, классами и преподавателями – делать не может катастрофически. Не помогают тут и все «современные попытки» решить задачу через «геймофикацию образования» и т.д. И помочь не могут – потому, что направлены не на то, на что надо, а, скорее, на противоположное: на «запихивание в мозги» той же информации, только весьма конкретной. (Той, что введена в «геймофицированные предметы».) То есть, лишь усугубляют ситуацию. Впрочем, по сути, усугубляет ее вообще все, что связано с информацией: и компьютерные игры (обычные, не обучающие), и телепередачи, и различные фильма-ролики, и соцсети, и, даже, «лекции просветителей» – в общем, тут удивляться не стоит. Стоит только понять, что выбраться из данной ситуации через «информатизацию» не получится в любом случае.
Но как же выбираться тогда? А очень просто – через обратный путь. (Да, мир диалектичен, и в нем всегда, точнее ВСЕГДА вчерашнее лекарство оказывается ядом – от которого надо искать противоядие.) Через обращение не к информации, как таковой, не к «модели реального мира, отраженного в некоем идеальном пространстве» – чем, по сути, и является информация – а к самому этому реальному миру. Да, да, да! Тысячи лет человек «информациализировался», совершенствовал способы получения указанных моделей – от прямой записи «словами» до различных 3Д-моделей и «ИИ-интерпретаций» - их фиксацию «в идеальном виде» на различных носителях – от глиняных табличек до облачных данных – и достиг, наконец-то, невиданного совершенства. Практически «неземной», неуничтожимой (облако) и доступной из любого места «информационной картинки». Осталось только вживления чипов дождаться, для того, чтобы окончательно закрыть этот путь.
Однако именно указанное полностью уничтожило любую «информационную ценность», любой смысл всего этого для человека. И поэтому – любую мотивацию для того, чтобы тратить силы на получение, усвоение этих знаний. (А зачем, если «сами предложат – и все дадут».) Поэтому для того, чтобы вернуть указанное, надо «вернуть человек к реальности», к конкретному, физическому, «железному», ощущаемому миру. А точнее – к его преобразованию. К труду – но не в предельно отчужденной форме, как в современном офисе – к к труду «конкретному», завершенному. Собственно, именно в этом и лежит ключ к решению всех текущих «образовательных проблем».
Причем, у нас есть и отработанная технология для подобного «образовательного типа» – это т.н. «коммуна Макаренко». (В единственном числе – потому, что речь идет не о конкретных коммунах, а, скорее, о технологии их создания.) Которые являли собой крайне эффективный педагогический механизм даже на фоне еще прогрессирующего образования 1920 годов. На фоне же текущих проблем это выглядит просто сказкой: все то, что так тяжело дается в «обычном случае», там получалось автоматически. (Скажем, педагоги в коммунах реально должны были лишь «давать знания» – все «сопутствующие дела», вплоть до материального обеспечения, коммунары делали сами.)
Причина проста: они прекрасно видели, что любые потраченные усилия имеют смысл. Начиная с работы – которая, собственно, и была основой существования коммунаров, не только в «финансовом плане», но и в плане психологическом. И заканчивая установлением нормальных отношений с «соседями» – с другими коммунарами, которые оказывались не «соперниками в делах», и даже не просто такими же безразличными «информационными потребителями», но людьми, необходимыми для указанного изменения реальности. (Со-трудниками, если так можно сказать.)
Собственно, отсюда проистекают и очевидные преимущества коммун и коммунарского воспитания – во-первых, их самообеспечение, ненужность вваливания огромных средств на содержание многочисленных «надзирателей». (Коими, по сути, сейчас выступают учителя – они давно уже не столько «дают знания», сколько следят за тем, чтобы их подопечные не извели друг друга, ну и вообще, хоть какое-то время тратили на урок.) Во-вторых, их – этих коммун – легкий «психологический климат», практически лишенный практик «травли» и «установления иерархических отношений». (Что выступает одним из основных занятий тех же современных школяров. Причем, еще с указанных 1920 годов.) Ну, и в-третьих – то, что разнообразные знания (от тригонометрии до биологии) в данной системе оказываются прекрасно проиллюстрированы реальными, физическими примерами. (Во время работы.)
Поэтому становится понятным: чем же изучение учебника физики – не важно, в бумажном или электронно-мультимедийном виде – отличается от «управления звездным истребителем». (Если кратко, то все «космические корабли» в играх ведут себя физически невозможно – иначе любая «играбельность» исчезнет: ну да, выполнение маневра за полчаса и подлет к цели за пять часов (при этом цель будет видна лишь как точка на радаре) выведут из себя любого самого упертого игромана.) И поэтому именно физика имеет смысл – а «истребители» нет.
Еще раз: находясь в условно-«облачном» положении потребителя информации – то есть, получая ее из сети (да хотя бы их газет и журналов – разницы тут нет) – невозможно понять, что же необходимо, а что нет. Потому, что все это – и «сведения о жизни звезд», и «забавные мемы», и «тиктоки», и кроссворды в «Науке и жизни», и статьи о размножении пингвинов, и информация о бозоне Хиггса, и критика «Теории Относительности» (обоих), и приключения Фродо и его друзей, и рассказ о разнице между оппозитным и V-образным положением цилиндров, и анекдоты про поручика Ржевского, и... ну и т.д., и т.п. – имеет, в общем-то одинаковую ценность при условии, что все это невозможно применить в жизни. (Ну да: если реально не конструируешь двигатели внутреннего сгорания, то на кой пес тебе разница между оппозитным и V-образным расположением? Ты с таким же успехом можешь читать про принцип работы светового меча – смысл будет такой же.)
И лишь научившись связывать все то, что «получил с облаков», с тем, что есть на самом деле, что находится у тебя под руками, ты обретаешь «ту самую» способность, во-первых, выстраивать информационные фильтры. (Определять: что надо, а что не надо изучать.) А, во-вторых, получаешь очевидную мотивацию к действиям – в особенности, если от твоего труда зависит твое же благополучие. (Как было у А.С.Макаренко.) Надо ли говорить, что в указанном положении все это бесценно.
Ну, а отсюда вытекает и будущая «макаризация» всей образовательной системы – начиная со школы и заканчивая вузом. То есть, соединение учебы с работой. Что, в свою очередь, крайне симптоматично и ярко подтверждает «мировую диалектичность», развитие общества по спирали: если до последнего времени казалось важным максимальное «разведение» учебы и работы по сторонам – вплоть до того, что школьников нельзя было привлекать к уборке классов. (Ну да: они же услугу получают! Образование ведь услуга») То после указанного «перехода» наличествовать будет иной процесс. (И в относительно далеком будущем разница между учебой и работой вообще исчезнет: человек работать и учится будет с самого начала и до самого конца.)
Впрочем, об этом – а так же о том, что будет затем, надо говорить уже отдельно. (Тем более, что «о том, что будет затем» нет никакой необходимости задумываться – нам бы к указанному этапу перейти, и то было бы огромнейшее благо.) Поэтому тут можно только сказать, что этот момент оказывается совершенно закономерным в ряду других моментов идущего сейчас «большого перехода»...
На самом деле, если кратко сформулировать основу текущей «образовательной проблемы» – если не образовательной катастрофы, хотя, почему это «если» – то она прекрасно выразится следующей фразой: «до последнего времени невозможно было представить, что учиться на самом деле – это очень легко, но понять, зачем надо учиться – очень сложно». Потому, что в «исторический период» всегда было обратное: сам процесс обучения воспринимался, как «сложный», но необходимость этого обучения выглядела «естественной».
Именно в этой «обратности» и лежит корень проблемы – то, почему ее решают-решают, да все решить не могут. В том смысле, что, во-первых, до сих пор считается, что «учиться тяжело», и что надо как-то «облегчить этот процесс». (А так же, наоборот – его интенсифицировать, вбухав средства в создание «новых курсов», «новых предметов» и т.д.) Во-вторых же – никто даже не думает о том, что в условиях околонулевой мотивации «полезный выход» данных вложений приближается к нулю. Поэтому сейчас выпускники имеют возможности для полезной деятельности меньше, нежели было 30 лет назад, а 30 лет назад – давайте уж скажем честно – эти возможности были меньше, нежели за 30 лет до этого. (Если что, то, ИМХО, наиболее развитые и квалифицированные люди, которых я встречал в жизни, были люди 1940-первой половины 1960 г. р.)
Причем, это относится и к РФ – со всеми ее пертурбациями 1990 годов, на кои, в общем-то, и принято сейчас списывать «образовательный кризис» – и к т.н. «цивилизованному миру», где учителям никто не советовал «идти в бизнес», но есть эффект того, будто бы там было то же самое. (А точнее – было то же самое в гораздо более серьезном смысле.) Что, собственно, и доказывает именно «системность» данной проблемы, и полную нерешаемость ее «классическими способами». (Начиная с банального вложения денег и заканчивая созданием новых образовательных программ.) Скорее наоборот – любые «классические решения» только ухудшают ситуацию. (Например, чем больше разработчики пытаются «заинтересовать учащихся» через различные «геймофикации» и т.п. вещи, тем менее способными к овладению будущими трудовыми навыками оказываются эти самые «учащиеся».)
То же самое и с деньгами: сейчас в образование вкладываются такие средства, которые не снились еще лет двадцать назад. Скажем, в РФ в этом году будет выделено 1,5 трлн. рублей при том, что в 2004 выделялось... 111 млрд. рублей. Даже при учете инфляции в 387% получается, что сейчас дается денег в 3,5 раз больше. Про США вообще лучше не вспоминать: в 2004 на данную статью из бюджета потратили 62 млрд. долларов, а в 2022 – 640 (!) млрд. долларов. И это еще при том, что реально за ту же «вышку» платят там сами граждане, для коих именно обслуживание «образовательных кредитов» стало чуть ли не главной статьей расходов. Про результаты же... ну, не будет о печальном. (Хотя для нас падение образовательного уровня США – безусловно, положительный момент.)
В общем, не думаю, что эта проблема в будущем исчезнет – скорее, наоборот. Так же, как и схожая с ней «демографическая проблема», которая так же не заливается деньгами в принципе. (Точнее, наоборот – чем больше средств туда вкладывают, тем больше эта проблема становится.) А все потому, что нельзя бесконечно и линейно наращивать мощь, считая, что это приведет к такому же росту эффективности. И порой надо замываться о том: все ли происходит так, как считается. И если не происходит, то искать новые пути.
Кстати, эти самые «новые пути» в реальности могут стоит на порядки меньше. Например – ну да, снова обращусь к данной теме – те же коммуны Макаренко обходились дешевле обычных детских домов. И, что самое главное, могли работать в условиях гораздо меньшего количества «обслуживающего персонала». (На порядок, кажется!) Это очень важно в условиях преодоления указанного кризиса, который неизбежно войдет в стадию ПОС. (Положительной обратной связи.) Впрочем, уже вошел: современная образовательная система уже не может выпускать учителей, необходимых чтобы учить. На этом фоне «опыт Макаренко» становится крайне ценным.
Впрочем, не только он – есть вообще множество примеров, которые можно рассматривать, как вариант «нелинейного решения образовательной проблемы». Но о них надо говорить уже отдельно.
P.S. Но, в любом случае, важно прежде всего данную проблему понять. То есть, понять, что тут не просто «недостаток внимания», «проблемы с пропагандой учебы», «отсутствие денег» или еще что-то. А то, что это – системная проблема, так же как и «демография».
P.P.S. Ну, и да: это очередное проявление того, что пресловутые «деньги» с каждым годом значат все меньше и меньше. Хотя это так же особая и большая тема.
|
