влияние

— Андрей Владимирович, насколько на ваш взгляд актуально создание или формализация так называемого русского мировоззренческого канона? — Мне кажется, этот вопрос назрел давно. Он начал активно решаться с середины XIX века, с дискуссии между славянофилами и западниками, с трудов наших великих писателей Достоевского и Тютчева, философов Данилевского, Леонтьева и Соловьева, с картин передвижников (особенно Сурикова), с русской музыки в лице Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова. Этот процесс можно назвать началом систематического цивилизационного самосознания России.

Российская философская мысль и позднее над этим работает, но потом процесс тормозится, потому что восторжествовали идеи, далекие от задачи цивилизационного самосознания России: социалистические, либерально-демократические, пришедшие с Запада и приведшие, кстати говоря, к двум великим российским трагедиям XX века: к социалистической революции и к так называемой «перестройке», носившей либерально-прозападный характер. И вот сейчас мы возвращаемся на новом уровне к необходимости наконец-то осознать себя в качестве особой цивилизации

«Свой» или «чужой»? Такой выбор мы делаем машинально. Но с интуицией это не имеет ничего общего. Люди похожи на кодовые замки с многоуровневой защитой. Совпадает шифр? Бинго! Со «своими» мы «на одной волне» – есть контакт! От «чужого» – держимся на расстоянии. В основе шифра – культурный и когнитивный коды. Они незаметно влияют на наше сознание. Глубже образования или воспитания в семье. Особенности родного языка, география, климат, исторические события, искусство… Мы ежедневно наблюдаем множество образов и жизненных смыслов. Неосознанно складываем из них моральные понятия, ценности, принципы и поведение. Наши предустановки мышления. Как это работает и влияет на жизнь? Можно ли посчитать алгоритм культурного кода? Какие особенности когнитивного и культурного кодов России?

У русского философа и поэта Владимира Соловьева (1853−1900) есть фундаментальное философско-этическое произведение, которое называется «Оправдание добра» (1897). Вспомнил я его в связи вот с чем. Перечитывал трактаты европейских мыслителей XVII-XVIII вв. (большинство из них принято относить к философам), легшие в основу нынешней так называемой экономической науки. И пришел к выводу, что этим сочинениям следовало бы дать общее название: «Оправдание зла». Почему? В самом общем виде рассуждения сводятся к следующему. Во-первых, зло — имманентное свойство человека («естественная природа человека»).

В истории отечественной культуры эпоха, которую можно назвать его именем, длилась почти сорок лет, а потому, с неизбежной поправкой на саму сферу деятельности, вполне сопоставима — особенно по созидающему влиянию своему — с политическими эпохами Екатерины Великой или Иосифа Сталина. И дело здесь не сводится только к тому, что великие произведения композиторов «Могучей кучки» или художников-передвижников, по большому счёту, непредставимы без фигуры и влияния Владимира Васильевича Стасова. Это, бесспорно, самые заметные вершины открытого и отчасти созданного — в том числе его собственными непрестанными усилиями — материка русской классики второй половины XIX—начала ХХ века.